Е.Т. Кречетова (Пелих). Старец протоиерей Тихон (Пелих). Жизнеописание. Проповеди. Дневники.
Письмо будущего старца Тихона жене.
«Родная моя Танюшенька!
Странно тебе покажется, что вместо устной беседы с тобой я пишу тебе письмо. Но так надо. Всю неделю сердце мое рвалось к тебе поделиться своей пасхальной радостию, которая есть у меня на сердце. Но я боюсь, что в личной беседе ты меня не поймешь, скажешь: «Это твое больное воображение, от переутомления». Предвидя это возражение с твоей стороны, я и решил объясниться с тобой письменно. Итак, слушай. Проводив тебя, я пришел домой и стал читать акафист Б[ожией] М[атери] со слезами на глазах. Вдруг меня обуял такой внутренний трепет, что я должен был опустить голову наземь, закрыв глаза, и ясно почувствовал, что в комнату нисходят Силы Небесные...
Это такой ужас, который не передашь словами. Я ясно почувствовал присутствие в комнате преподобного Серафима Саровского, чудотворца. И тут началось самое страшное Таинство исповеди. Он меня исповедовал, он мне в картинах показал всю мою жизнь, и, так как я по временам сомневался – не бред ли со мной, не мерещится ли все это мне, – он после исповеди каждого моего греха давил мою голову, как молотом. Причем ни руками, ни ногами я не мог пошевельнуть. В продолжение всей исповеди я был в полном сознании.
В исповеди мне был показан один страшнейший грех, к которому причастна и ты: преподобный, укоряя меня, перечисляя мои грехи, вдруг открыл бездну святости, которая хранится у нас, и я только помню, что схватился руками за голову и закричал: «О! Прости, прости...» – ибо полнота воинства Небесного хранится у нас. Мне приказано в ближайшее же время привести святыню в надлежащий порядок. Деточка, под нашей крышей хранится величайшая святыня[*], грозный суд за небрежение я пережил. Не будем больше грешить, я в воскресенье причащаюсь и водворяю святыни в надлежащем виде.
Танюшенька, вчера, на вмч. Пантелеймона, Господь сподобил меня причаститься... Все это я пишу тебе, чтобы рассеять твои сомнения, чтобы избавить тебя от греха неверия своему мужу, думая, что я в прелести. Нет, моя родная, преп[одобный] Серафим избрал меня в орудие Промысла Б[ожия]... Подвижница схим[онахиня] Олимпиада назвала нашу семью благодатной и вот почему: мне дана благодать священства, тебе дано счастье разделить эту благодать. Господь тебя благословит, Матерь Б[ожия] утешит, а преподобный уверит. Тиша».
[*] Речь идет об антиминсах Лавры и других храмов. Во время войны, когда немцы были под Москвой и папе пришла повестка, родители собрали все святыни в ковчежец и для большей их сохранности закопали в саду в зарослях вишневых деревьев. Мне все объяснили и просили хорошо запомнить это место... Я его запомнила на всю жизнь. А вот когда после войны доставали из земли ковчежец – не помню. Вероятно, это произошло в августе 1945 г. Под вишнями так и остались ямка и холмик, поросшие травой. Нас строго предупредили не играть там, ибо место то – освященное.– Е. К.