Протоиерей В. Гурьев. "Пролог в поучениях". Февраль. 20-й день.

Против отвергающих бесовские козни. (Из слова от Лимониса о брани бесовстей с монахи).

Люди века сего часто отвергают существование искушений от диавола. Они уверены, что диавол не имеет на них ни малейшего влияния, что он их никогда не беспокоит и что верить козням диавольским не следует. Правы подобные люди или нет? По моему мнению, с одной стороны, правы, но, с другой — совсем нет. Что диавол им козней не строит, это очень может быть; но что он уже и ни на кого не воюет, это несправедливо; ибо на то, что он именно с ними не воюет, есть причина особенная.

Авва Маркелл рассказал однажды братии следующее. Однажды, когда встал он ночью на молитву, вдруг услыхал трубный звук и шум, как бы от воинской брани. Старец пришел в смятение и недоумевал, откуда несется этот трубный звук и какая брань может быть в пустыне? Когда он так размышлял, вдруг предстал пред ним бес и вскричал: «Что задумался? Подлинно здесь брань есть; но если не хочешь, чтобы мы с тобою воевали, то ступай и спи, и не будем нападать. С ленивыми мы не воюем, а имеем дело лишь с постниками и с бдящими в молитвах. Лишь с ними у нас брань».

Священник Сергий Тишкун. Илья Кабанов. "Люди Греческой Церкви".

Рассказывает иеромонах Евфимий (Джафаров)

Архимандрит Парфений (Мурелатос)

Старец наш [архимандрит Парфений Мурелатос] рассказывал такой случай. Еще молодым монахом он нес послушание лесника, жил в лесу. Там есть храм, келья, и он следил за лесом, кто что вырубает, вывозит. И впал он там в какое-то странное уныние и нерадение, совсем перестал молиться и читать свое монашеское правило. В таком состоянии он пробыл целый год.

Ходил он как-то по лесу, ходил-бродил, вернулся в келью и в унынии лег на кровать. Взгляд его упал на икону Божией Матери... И вдруг его как осенило, и он взмолился со слезами:"Божия Матерь, помоги мне, я не могу ничего сделать! Сделай так, чтобы я преодолел это состояние." Как только он это сказал, сразу в сердце ощутил теплоту и почувствовал прилив духовных сил. Он говорил: "Я вскочил и сделал сразу четыреста земных поклонов, как на духу. Стал молиться, и все сразу прошло. Состояние уныния - все исчезло."

Древний Патерик в переводе святителя Феофана Затворника. Гл. 12.

38. Один старец рассказывал: однажды некий брат, живший в Египте, шел путем, и так как застал его вечер, то он, по причине холода, вошел переночевать в гробище. Проходя мимо, демоны говорили один другому: смотри, какую смелость имеет сей монах, что ночует в гробище! Пойдем вытащим его! Другой ответил ему: зачем нам вытаскивать его? Он – наш, ибо творит нашу волю: ест, пьет, охуждает ближнего, нерадит о молитвословии. Вместо того, чтоб мешкать над ним, пойдем лучше смущать досаждающих нам и борющих нас день и ночь молитвою своею.

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

784. Подвижник, достигший высот в духовной жизни, питавшийся небесным хлебом, возгордился и был близок к падению; наставляя других в добродетельной жизни, он понял свое падение и всю свою оставшуюся жизнь проводил в покаянии, которое было принято Богом; однако небесный хлеб больше не посылался ему

Один монах жил в далекой пустыне и много лет подвизался в добродетелях. Наконец, уже в старости, подвергся он искушению демонов. Подвижник любил безмолвие и, проводя дни в молитвах, песнопениях и созерцании, имел несколько Божественных видений и в бодрственном состоянии, и во сне. Он почти уже достиг бестелесной жизни: нисколько не думал о том, как напитать свое тело. Забыв обо всем добровольно, он все желание свое устремлял к Богу в ожидании часа, когда воззван будет из этого мира, питался же более всего сладостью видений и надежд. Между тем и тело у него не слабело от напряжения, и душа не теряла бодрости, – такой твердый навык приобрел он в благочестии. Впрочем, Бог, милуя его, в определенное время посылал ему на трапезу хлеб на два дня или на три, которым он и питался. Всякий раз, ощутив в себе потребность пищи, он входил в свою пещеру и находил там пищу. По принесении Богу молитвы подкреплял себя ею и потом услаждался песнопениями. Молитва и созерцание были постоянными его занятиями. Так он с каждым днем совершенствовался и, подвизаясь в настоящем, постоянно ближе становился к ожидаемому будущему и почти был уверен в своем лучшем жребии, как бы уже имея его в руках, что и было причиной того, что он едва не пал от постигшего его затем искушения. Когда он дошел до такой уверенности, в сердце его неприметно вкралась мысль, что он выше других и что он знает и имеет больше прочих людей. С такими мыслями он стал уже полагаться на себя. Отсюда вскоре возникла в нем беспечность, сначала небольшая, потом она росла все больше и стала заметной. Он уже не с такой бодростью вставал для песнопений, ленивее стал в молитве, и пение его не так было продолжительно. Душа захотела покоиться, ум пал долу, и помыслы стали блуждать. Беспечность втайне была уже любима, и только прежний навык, как оплот, несколько останавливал подвижника в этом стремлении и охранял его до времени. Еще, входя по вечерам после обычных молитв в пещеру, он иногда находил на трапезе хлеб, посылаемый ему от Бога, и питался им, но не изгонял из ума негодных тех мыслей, не думал, что невнимательность губит труды, и не старался об уврачевании зла.

Отечник

Некоторый старец жил в идольском капище.

Пришли к нему демоны, говоря:

– Уйди из нашего места. Старец отвечал:

– У вас нет места.

Демоны начали разбрасывать его ветви. Старец терпеливо собирал их. После этого один демон, взяв его за руку, повлек из капища. Когда он дотащил старца до дверей, тот другой рукой уперся в дверь и воскликнул:

– Иисусе! Помоги мне!

Демон тотчас убежал, а старец начал плакать. Господь спросил его, о чем он плачет. Старец отвечал:

– Плачу о том, что демоны дерзают владеть человеком и так поступать с ним.

Господь сказал ему:

– Ты был нерадив. Когда же ты взыскал Меня, – видишь, как Я скоро предстал тебе.

Древний Патерик в переводе святителя Феофана Затворника. Гл. 11.

111. Старец рассказывал: в Ските был один брат, ревностно исполнявший молитвенное свое правило и нерадивый в остальном. Однажды является сатана одному из старцев и говорит ему: о, чудо! Такой-то монах, творя волю мою, крепко держит меня под мышкою своею, чтоб я не удалился от него, между тем как каждый час говорит: Господи! Избави мя от лукавого.

Многополезное сказание об авве Филимоне. Добротолюбие, том 3.

18. К сему присоединил он и сказание о некоем уединеннике, говоря, что он уже и бесстрастия достиг, и от руки Ангела принимал хлеб в пищу, но по причине разленения (ослабления внимания) лишился такой чести. Ибо когда душа ослабит рассмотрительное и напряженное внимание ума, тогда душу ту объемлет ночь. Где не сияет Бог, там все разливается, как во мраке; и не может тогда душа воззревать к единому Богу и трепетать словес Его. Богъ приближаяйся Азъ есмь, говорит Господь, а не Богъ издалеча. Или утаится человекъ въ сокровенныхъ, и Азъ не узрю ли его? Еда небо и землю не Азъ наполняю? (Иер. 23, 23. 24). И о многих других, подобное пострадавших, припоминал он. Привел и падение Соломона, который, говорит, такую получил премудрость и так будучи всеми славим – потому что как денница, утром восходящая, всех осиявал светлостью премудрости, за малую сласть потерял такую славу. Итак страшно поблажать разленению; но надобно непрестанно молиться, чтоб другой какой помысл нашедши не отлучил нас от Бога, и вместо Его не приподставилось уму нашему иное что. Только чистое сердце, став вместилищем Духа Святого, чисто зрит в себе, как в зеркале, самого Бога всего сущего.

Из интервью с епископом Троицким Панкратием (Жердевым), игуменом Валаамского монастыря.

Епископ Панкратий (Жердев)

Скитская жизнь способствует развитию дара молитвы?

Вы знаете, братья часто стремятся к скитской или даже к пустыннической жизни. В некоторых случаях это соответствует Промыслу Божию об этих людях, и тогда действительно хорошо и спасительно им там быть. Но иногда подобное желание бывает вызвано тем, что на скитах, особенно малолюдных, больше свободы, больше возможностей жить по своей воле. В общежитии, конечно же, жить нелегко: ты должен встать в определенное время, прийти в храм, должен выполнять послушания, терпеть скорби, обиды, несправедливость... Но все это необходимо. Почему? Кто-то из Отцов приводит в пример камешки на берегу моря. Когда они трутся друг о друга, углы стираются и камешки становятся круглыми. Вы, наверное, замечали, что даже у бутылочных осколков стерты острые края. Так и у нас, если монах благодушно претерпевает скорби и обиды, которые неизбежны в общежительном монастыре, у него развивается смирение и способность к настоящей, глубокой, сердечной молитве. В противном случае можно впасть в прелесть, потому что гордыня еще очень сильна. Как говорится: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать». Когда нет благодати, человек легко поддается на уловки врага. Такие случаи бывали, мы наблюдали состояние прелести, когда брат самочинно начинал усиленные молитвенные подвиги, пренебрегая послушанием.

Старец Паисий Святогорец

Старец Паисий Святогорец. "Отцы-святогорцы и святогорские истории".

Нерадивый молодой монах

В Кутлумушском монастыре, при игумене Филарете, жил один молодой монах, который по нерадению ни на службы не ходил, ни правила своего не исполнял.

Благочестивейший игумен отец Филарет постоянно делал ему замечания и вразумлял его, однако монах оставался ко всему совершенно безразличным. Старец был вынужден оставить его на волю Божией Матери и денно и нощно просил Ее помочь этому брату.

И вот однажды брат видит Матерь Божию, Которая говорит ему со скорбью: "Меня печалят твои бесчинства. Если ты сейчас, пока еще молод и здоров, не ходишь в храм на молитву, но сидишь в своей келлии и позволяешь худым помыслам душить тебя, то когда же ты начнешь ходить на богослужение? Когда постареешь или заболеешь?"

После этого монах совершенно изменился, стал первым приходить в храм и подвизался с большой ревностью.

Блаженный Иоанн Мосх. "Луг духовный".

130. Советы аввы Афанасия.

Тот же авва Афанасий говаривал: «отцы наши до самой смерти наблюдали воздержание и нестяжательность, а мы только разширяем чрево и кошельки».

«У отцов наших первая забота была о сосредоточенности в себе самом, а нас занимают горшки и рукоделия».

«Однажды, продолжал авва Афанасий, пришло мне на ум: что будет с теми, которые подвизаются и с теми, которые не подвизаются? Я пришел в восхищение, и некто, явившись, сказал мне: «следуй за мною. Он привел меня в место, все озаренное светом, и поставил меня у врат. Красоты этих врат трудно описать. И мы слышали внутри врат безконечное множество голосов, прославляющих Бога. Когда мы постучались, кто-то из бывших внутри врат, услышавши нас, спросил нас:

– Что вам нужно?

– Мы желаем войти, – сказал мой путеводитель.

– Сюда никто не войдет из тех, кто проводит жизнь нерадиво, – отвечал голос извнутри. – Но если желаете войти, идите, подвизайтесь, нисколько не заботясь о том, что в суетном мире».

Профессор Н.Е. Пестов

Профессор Н.Е. Пестов. "Путь к совершенной радости".

Вот что писал епископ Феофан Затворник одной девушке: «Из вас может выйти ни то, ни се — ни духовная, ни мирская, ни христианка, ни язычница. Это будет, когда вы, храня благочестивые порядки, в которых выросли, не будете однако блюсти сердца своего от сочувствия к порядкам светской жизни. Я разумею сочувствие, а не участие, которое бывает иногда необходимо. Что же вам за это будет? То же, что присудил уже Господь Ангелу Лаодикийской Церкви: «Извергну тебя из уст Моих» (Апок. 3, 16). Надо быть горящей к Богу и всему божественному и холодною ко всему светскому и мирскому».

И действительно, Священное Писание предупреждает о невозможности для христианина срединного состояния в мире — между добром и злом, между жизнью в истинной вере и жизнью безбожного мира, между святостью и грехом, между Христом и сатаною. Нельзя остановиться на программе маленькой обывательской жизни с максимумом развлечений и минимумом духовной жизни.

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

У некоторого игумена в монастыре под руководством было двадцать иноков. Один из них был ленив: не соблюдал постов, неумеренно пил и особенно был невоздержан на язык. Старец-игумен постоянно уговаривал его, чтобы исправился, и даже умолял об этом. «Брат, — говорил он ему, — позаботься о своей душе, ведь ты не бессмертный, а потому и муки не миновать тебе, если не опомнишься». Инок же шел наперекор старцу, нисколько не обращал внимания на его слова, и в таком небрежении скончался. Сильно загрустил сострадательный старец о его душе и стал молиться. «Господи Иисусе Христе, Истинный Бог наш, — говорил он между прочим, — покажи мне, где теперь душа инока?» И часто просил он об этом Бога и, наконец, был услышан. Однажды напал на него какой-то ужас и увидел он огненную реку и множество людей в ней, опаляемых огнем и громко стонавших. К величайшему огорчению, между этими страждущими он увидел и умершего в небрежении своего ученика, находившегося по самую выю (шею) в пламени. «Не ради ли того, чтоб ты избежал этой муки, я умолял тебя, — воскликнул тогда игумен, — чтоб ты хоть сколько-нибудь позаботился о своей душе, чадо мое? Видишь ли теперь, до чего ты довел себя?» «О отче, — отвечал инок, — слава Богу и за то еще, что, по твоим молитвам, получила отраду хотя голова моя!» Этим видение кончилось. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 260.)

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

Один старец рассказывал, что некий брат желал удалиться в пустыню, но ему не позволила родная мать. Он не оставлял своего намерения и говорил: «Я хочу спасти свою душу». Мать долго уговаривала его, но, будучи не в силах удержать, наконец отпустила. Удалившись и сделавшись монахом, он в беспечности проводил свою жизнь. Случилось так, что мать его умерла. Через некоторое время он сам впал в сильную болезнь и, в исступлении, был восхищен на суд, где встретил свою мать вместе с прочими судными. Когда она увидела его, изумилась и сказала: «Что это, сын мой, и ты осужден на это место! Где же твои слова «хочу спасти душу»?» Смущенный, он стоял с поникшей головой и не знал, что отвечать матери. И слышит опять голос: «Возьмите его отсюда. Я послал вас в киновию за другим монахом, соименным этому, из такой-то пустыни». Когда кончилось видение, он пришел в себя и рассказал о нем присутствующим. Для утверждения и удостоверения своего видения он попросил одного брата сходить в ту киновию и узнать, не скончался ли там брат, о котором он слышал. Посланный, придя (в киновию), увидел, что все действительно так. После этого, когда брат восстал от болезни и мог располагать собой, он стал затворником и сидел, помышляя о своем спасении, каялся и плакал о том, что прежде проводил жизнь в беспечности. Таково было его сокрушение, что многие уговаривали его сделать себе послабление, чтобы не потерпеть какого-нибудь вреда из-за безудержного плача. Он не хотел на это склониться, говоря: «Если я не снес упрека от своей матери, то как могу перенести в День Судный стыд перед Христом и святыми Ангелами?» (Древний патерик. 1874. С. 50. № 37; Еп. Игнатий. Отечник. С. 470. № 66.)

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

Некоего брата беспокоил дух любодеяния. Он пошел к весьма опытному старцу и просил его: «Блаженнейший отец! Прими на себя труд, помолись за меня, ибо обуревает меня страсть любодеяния». Старец согласился и начал прилежно день и ночь молить о нем милосердного Господа. Через какое-то время опять пришел к нему брат и снова просил молитвы, более усиленной. Опять старец молился о нем, молился еще усерднее. И в третий раз пришел монах к нему с той же просьбой. Потом начал приходить часто, повторяя просьбу. Старец, видя это, очень опечалился и удивился, почему Господь не внимает его молитве. На следующую ночь Господь открыл ему, что этот монах объят недугом нерадения, что он по причине своей расслабленности произвольно услаждается плотскими вожделениями сердца. Душевное состояние монаха было показано святому старцу таким образом: он увидел, что этот монах сидит, а дух любодеяния играет перед ним, принимая различные женские образы, созерцанием которых монах услаждается. Увидел он и то, что и Ангел Господень присутствовал тут и приходил в величайшее негодование на монаха за то, что тот не вставал, не повергался в молитве перед Богом, но более и более услаждался греховными помышлениями и мечтаниями. Таково было откровение, дарованное святому старцу. Он понял, что молитвы его не услышаны по вине и нерадению просившего молитв монаха. Когда монах пришел в очередной раз, старец сказал ему: «Брат! В действии страсти любодеяния ты виноват потому, что услаждаешься скверными помышлениями. Невозможно отступить от тебя нечистому духу любодеяния по молитве других, молящихся Богу о тебе, если ты сам не возложишь на себя подвигов: поста, молитвы, бдений, плача, чтобы Господь наш Иисус Христос излил на тебя милосердие Свое, послал тебе в помощь благодать Свою, при содействии которой возможно будет тебе противиться греховным помыслам. Хотя бы святые отцы — эти врачи духовные — со всем тщанием, со всем усердием умоляли милосердного Господа, Спасителя нашего, за тех, которые просят помочь им молитвами, но молитвы святых не принесут им никакой пользы, если они сами будут пребывать в нерадении и расслаблении, нисколько не помышляя о спасении души». Брат, услышав это, умилился и, по наставлению старца, начал удручать себя постами, молитвами и бдениями, чем привлек к себе милость Божию. Тогда дух нечистой страсти отступил от него. (Ел. Игнатий. Отечник. С. 426. № 9.)

Старец Паисий Святогорец. "Отцы-святогорцы и святогорские истории".

Одному из настоятелей монастыря Ксиропотам, когда он был еще особножительным, явился Ангел Господень и говорит: "Чем вы здесь занимаетесь? Я уже целых тридцать лет не принимал от вас ни одной души в добром духовном состоянии, какого желает Господь. Отцы оставили духовные подвиги и стали жить почти как миряне".

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

Были три сестры: Тарсила, Емилиана и Гордиана. Все они были благочестивые, богобоязненные девы, все пожелали посвятить себя служению Богу, и в один день все приняли иноческий образ, и все горели любовью к Господу, и в одной келлии общее житие имели, и со смирением предали себя в послушание старшим инокиням монастыря, куда поступили. Что, казалось, могло быть лучше такой жизни? Но диавол нарушил покой мудрых дев, и вот одна из них объюродела. Мало-помалу Гордиана стала ослабевать в иноческих подвигах, затем стала иметь сношения с мирскими девицами, потом стала сладко есть и пить, наконец и вовсе нарушила монашеский обет и вышла замуж. Тарсила же и Емилиана пребыли в своем подвиге до конца. Первой перед смертью явился в небесной славе ее умерший дядя, епископ Римской Церкви Феликс, и сказал: «Готовься, я скоро приму тебя в обитель света». После этого видения Тарсилу постигла болезнь, и она, сподобившись во время болезни лицезрения Господа, вскоре блаженно скончалась. Прошло немного времени после ее кончины, и она явилась своей сестре Емилиане и сказала: «Готовься, Рождество Христово я без тебя провела, а в Богоявление будем вместе». Емилиана на это сказала ей: «На кого же я оставлю сестру нашу Гордиану?» Тарсила отвечала: «Она уже причтена к миру». Видение кончилось, и слова Тарсилы сбылись. Емилиана перед Крещением Господним перешла в Вечную Жизнь. Что же сталось с Гордианой? Увы! «Сии две, — говорит святой Григорий, папа Римский, — приясте Вечную Жизнь, сия же (то есть Гордиана) — нескончаемую муку». (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 453.)

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

Архимандрит Кронид поведал о себе: «По смерти своего старца я стал духовно слабеть, иноческое правило иногда исполнял не полностью и, незаметно сокращая его, дошел до чтения одних вечерних молитв. Да и те чаще всего читались мной небрежно. А иногда случалось и так, что, ложась спать, я читал только молитву «Да воскреснет Бог». Совесть моя обличала меня и понуждала читать иноческое правило полностью, но сила воли ослабела во мне настолько, что я исправить себя не мог, пока не последовало вразумление свыше, от Преподобного Сергия. Однажды я вижу сон. Будто бы вхожу я в Троицкий собор. Он освещен неземным светом и весь переполнен народом. Все присутствующие в храме, вижу, преисполнены великого умиления и пламенной молитвы, стремясь устами своими прикоснуться к святым мощам Преподобного Сергия. Волною народа и меня привлекло к раке святых мощей. Но по мере приближения к ним в душе моей стали появляться страх и мысль: «А что, если угодник Божий, ведая мое нерадение молитвенное, обличит меня в этом при всем народе?» Вот я уже у самых мощей. Вижу, Преподобный Сергий лежит в раке, как живой, открытый по пояс. Лик его стал приятен, милостив и добр, я заплакал от сознания своей виновности пред Богом и пред ним. Когда я наклонился, чтобы грешными устами прикоснуться к его святым мощам, слышу его тихий, отечески ласковый голос: «Чадо! Что же ты перестал совершать подвиг молитвы? Что, если наступит время испытания Божия, время скорбей душевных и болезней телесных, откуда тогда будешь черпать утешение, силу и крепость для души своей?» Проснулся я, плача неутешно». (Троицкие листки с луга духовного. С. 20.)

Преподобный Симеон Новый Богослов. "Другие сто глав богословских и практических".

10. Бывает мнимое смирение, происходящее от нерадения, лени и сильного осуждения совести: те, кто приобрели его, думают, что оно дарует им спасение. Но оно не спасительно, потому что не имеет сопряженного с ним радостотворного плача.

Схиархимандрит Авраам (Рейдман). "Благая часть". Том 3. О духовной смерти, или нерадении*.

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Сегодняшнюю беседу я хочу начать с напоминания евангельского повествования о том, как Господь наш Иисус Христос после Тайной вечери молился в Гефсиманском саду в последнюю ночь перед Своими страданиями. Сама эта молитва, можно сказать, была началом страданий Спасителя. Евангелист Лука говорит, что Господь Иисус Христос молился до кровавого пота, и другие евангелисты также свидетельствуют о том, какое борение Он переживал. В Богочеловеке Иисусе Христе действовали две воли: Божественная и человеческая (то есть колеблющаяся и боящаяся страданий). В конце концов Спаситель, хотя и не без помощи ангела, явившегося укрепить Его, победил Самого Себя, человеческая воля смирилась перед Божественной. Но Господь Иисус Христос в эту страшную ночь оставался настоящим, совершенным Человеком. В данном случае под совершенством мы подразумеваем не высшую ступень в развитии существа, а полноту человеческого естества Спасителя. Конечно, Он был совершенным и в смысле безгрешности, бесстрастия, святости, но для нас сейчас важнее, что в Нем в полной мере присутствовало все, что есть в человеке, кроме греха. Испытывая борение и страх во время молитвы в Гефсиманском саду, Господь просил человеческой поддержки у Своих ближайших учеников — Петра, Иакова, Иоанна, тех, кто был свидетелем Его преображения на Фаворе и кто, как мы знаем из Евангелия, проявлял наибольшую ревность, пусть иногда неразумную, но все же искреннюю.

Игумен Марк (Лозинский). "Отечник проповедника".

В начале 1870–х годов в обитель Преподобного Сергия поступил из «белых» диаконов некто отец Иоасаф. У него была дочь-монахиня, жившая в Хотьковском монастыре. Однажды отец Иоасаф служил в храме великомученицы Варвары, что при лаврском больничном корпусе. По исполнении ектений перед Херувимской он вошел в алтарь и только сделал несколько шагов к престолу, как с неописуемой тревогой на лице упал без чувств. Его перенесли в больницу, где он пролежал без сознания три дня. Придя в себя, он рассказал своему духовному отцу следующее: «Как только я вошел в алтарь, вижу у престола стоящего Ангела в стихаре, препоясанном по персям орарем, и с мечом в руке. Он быстро приблизился ко мне, снял с меня стихарь и орарь и, ударяя меня огненным мечом по рукам и ногам, сказал: «Скорее бы этого изъял твою душу из тела за твое нерадение к иноческой жизни, но смотри кто предстательствует за тебя перед Богом», — и указал перстом к жертвеннику. Здесь я увидел Преподобного Сергия, коленопреклоненного у жертвенника и горячо молящегося. Иеродиакон Иоасаф, парализованный, лежал без движения около года. В течение всего этого времени он со слезами приносил покаянные молитвы Богу, испрашивая у Него прощения своих грехов. О дне своей кончины отец Иоасаф, видимо, был предуведомлен. Утром одного дня он попросил свою дочь, которая дежурила у его постели, достать ему погребальные одежды и надеть на него. Находясь в полной памяти, он был напутствован Святыми Тайнами и, обращаясь к каким-то невидимым посетителям своим, сказал с чувством радости: «Пришли», — и тут же скончался. (Троицкие листки с луга духовного. С. 19.)

Схиархимандрит Авраам (Рейдман). "Благая часть". Том 3. Между Сциллой и Харибдой.*

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Для сегодняшней беседы я решил использовать образ из поэмы великого древнегреческого поэта Гомера «Одиссея», в которой рассказывается о приключениях одного из героев Троянской войны. Всю поэму я пересказывать не буду, а напомню только один момент. Когда Одиссей с товарищами после победоносной войны возвращался домой, на пути их подстерегали разные опасности. Однажды им нужно было проплыть через пролив, на обоих берегах которого находились чудовища — Сцилла и Харибда. Харибда со страшным шумом всасывала в себя воду, словно выпивала всю воду в проливе, и заглатывала корабли, которые там проплывали, а обломки выплевывала. Сцилла была менее опасной: у нее было шесть голов и каждая голова могла схватить только одного человека. Пока Сцилла нападала на корабль, можно было проскочить пролив, потеряв при этом несколько человек. Cуществует выражение «между Сциллой и Харибдой» — так говорят о положении, при котором опасность или неприятность угрожает с двух сторон. Одиссей, направляя корабль в пролив, сказал своим соратникам о Харибде, но умолчал о Сцилле. Напуганные Харибдой, моряки стали держаться противоположного берега. Когда они вошли в пролив, Сцилла успела схватить шестерых человек, и корабль проплыл между этими страшными берегами. Таким образом, понеся некоторый урон, Одиссей спас большую часть людей.