Монахиня Порфирия. "Лекарство от душевной хвори" (из бесед с матушкой Ольгой (схимонахиней Виталией)).
Боролся с помыслами
Когда-то на Кавказе построил себе келью на самом хребте отшельник-монах, человек немолодой, но кряжистый и сильный. Деревья в округе стояли наподобие него — в целый обхват, поэтому, пока строил, сила пригодилась. Пришлось изрядно попотеть: долго рубил, пилил, валил и колол доски. Поначалу он был, что называется, человек с огоньком. Потом первый молитвенный пыл постепенно у него угас, и жизнь пошла ни шатко ни валко. Однако он продолжал сидеть в келье, крепился и подбадривал себя тем, что сторожит ее.
Время стояло осеннее, тихое и дождливое. Однажды, а дело уже шло к зиме, раздался стук в дверь. Открыл ее: у двери стоял охотник. Настроения разговаривать не было, захлопнул дверь, думая, что гость сам уйдет. Тот действительно рассердился и хотел было уйти. Стыдно стало монаху, что забыл о гостеприимстве, и он пригласил охотника. Гость нехотя вошел. Выпили чаю, разговорились.
— Скажи, монах, ты сидишь тут один, а что высидел? Одну тоску. А я, знай, привольно брожу по лесу, веселый и довольный. Моя жизнь лучше твоей, — сказал охотник.
— Я сижу здесь ради спасения души, а ты бродишь по лесу зверей убивать, — ответил отшельник.
— Если бы ты хорошо молился, то приобрел бы святость. А я семью кормлю и тем самым постоянно приобретаю ее любовь и всегда доволен. Моя жизнь, к слову сказать, опять же гораздо лучше твоей!
— Только в уединении можно стяжать молитву, поэтому я и ушел от мира. А ты в миру живешь, тебе этого не понять! — стоял на своем монах.
— Вот именно! Поэтому и не пойму я, ради чего ты забился в эту глушь? Я же в лесу нахожусь ради семьи и детей. Сам видишь, от меня больше пользы. Пожалей себя, идем со мной в деревню. Там будешь проповедовать, пользу людям приносить!
— Зачем меня допрашивать, зачем доискиваться? Я сижу в келье ради Бога и люблю Его! И очень доволен своим выбором...
Но сомнения уже закрались в душу отшельника. «Не пойти ли с охотником, раз мне действительно не суждено быть отшельником, а суждено приносить людям пользу, проповедуя им о Спасении?»
Отшельник замолк, опустив голову и глотая сухие слезы. Ему стало очень жалко самого себя. Но мысли о том, что в деревне он, возможно, собьется с пути и начнет куролесить, остановили его. Когда незваный гость отвернулся посмотреть в окошко, не распогодилось ли, монах быстро перекрестился и перекрестил охотника. Тот неожиданно как будто расплылся в воздухе. Еще раз перекрестил монах призрак охотника, и тот исчез. Лишь раздался его смех:
— Ха-ха-ха! Я твой помысл саможаления...
Дивясь происшедшему, остался отшельник в келье. Спустя несколько дней мельком глянул в окошко: набухшие тучи низко неслись по небу. А по поляне бродила закутанная с ног до головы незнакомая женщина, словно чего-то ища. Потом подошла к келье и легонько постучала пальцем в окно. Поначалу монаху тревожно стало: откуда в безлюдье взялась женщина? Но он никогда не пятился назад. Рывком распахнул дверь:
— Чего ищешь, женщина?
— Козу свою ищу, отче. Потерялась кормилица, найти не могу. Не пустишь ли обогреться у огня? Замерзла я. Сыро-то по лесу целый день блукать.
Жалко ее стало монаху. Пригляделся: глаза чистые, словно дождевые капли. Такая красавица любого с ума сведет. Женщина, приветливо улыбаясь, между тем рассказывала отшельнику о своем горе:
— Муж-то мой помер год назад, живу одна, детишек и тех нет. Козочка у меня за ребенка живет, да и та потерялась. Если бы кто обо мне позаботился сердечно, век бы была благодарна доброму человеку.
Монах молчал, поскольку не мог вымолвить ни слова. Мысли его улетели за облака. Не помня себя, он вышел с женщиной из кельи. Они спустились с горы. Косая тропинка вела через поле к низенькому домику на краю деревни. А вдова продолжала повествовать о своем житье-бытье:
— Домик у меня свой, огородик есть. В погребе хорошее снадобье имеется, может и мертвого воскресить...
С гор потянуло вечерним холодом. Тут только монах пришел в себя: «Куда я иду с этой женщиной? Как я здесь очутился?».
Им овладела жгучая досада. Он, помедлив, остановился:
— Дальше никуда не пойду!
Вдова резко изменила тон:
— Ах ты, безсердечный человек! Сбил с пути бедную женщину, а теперь в кусты?
Отшельника охватили нехорошие предчувствия: «А если это снова наваждение лукавого?». Он решительно перекрестился и перекрестил «вдову». Та словно потеряла вес и, поднявшись в воздух, летела уже над его головой, осыпая отшельника проклятьями:
— Негодный монах! Я — твоя нечистая страсть.
Отшельник повернулся и бросился бежать, ускоряя шаги. Огоньки деревни остались далеко позади.
— Конечно, такого искушения без милости Божией человек совершенно вынести не может! — сказал себе монах. Он почувствовал сильное умиление и благодарность к Богу. После отшельник перебрался в другое урочище.
Да, мои дорогие сестрички, мы живем с вами под защитою церковною, под покровом благодати! А каково монахам в ущельях и пропастях земных, даже представить невозможно. Батюшка всегда советовал в подобных искушениях читать молитву Честному Кресту, боится его вражья сила. Тогда ничто не одолеет такого человека, только главное ведь совсем в другом: как в это время вспомнить о молитве?