Епископ Каллист (Уэр) "Внутреннее Царство". Слезный дар.
Дар слез, акцентированный в современном харизматическом движении, также занимает важное место в духовной традиции православного Востока. [74] «Богословие слез» играет особенно значительную роль в учении Иоанна Лествичника, св. Исаака Сирина и св. Симе–она Нового Богослова. Для Лествичника слезы являются обновлением благодати крещения: «Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими [… ] Крещение приняв в младенчестве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его» [75]. Св. Исаак рассматривает слезы как существенный рубеж между «телесным» и «духовным» состояниями, как точку перехода из настоящего века в век грядущий, в который через предощущение можно вступить еще в этой жизни. Новорожденный ребенок плачет, как только появляется на свет; подобным образом христианин плачет, возрождаясь в «будущий век». [76] Св. Симеон настаивает на том, что мы никогда не должны принимать причастия без пролития слез. [77] А согласно Никите Стифату, ученику св. Симеона, слезы могут даже восстановить утерянную девственность. [78]
Что говорит нам этот дар слез относительно смысла покаяния? Бывают разные виды слез, и существенным является различение этих видов. Принципиальная разница существует между чувственными и духовными слезами (есть также и третий вид: возможны слезы демонические). Чувственные слезы — эмоциональны; духовные слезы — аскетичны. Чувственные слезы, как правило, связаны со страстями: часто они являются следствием гнева, разочарования, зависти, жалости к себе или просто нервного возбуждения. Духовные слезы, как указывает само их наименование, — это дар благодати Бога Духа Святого, а не результат только наших собственных усилий, и они тесно связаны с нашей молитвой. Чувственные слезы суть выражение уныния, которое сопровождает нас в земных условиях, в падшем мире тления, неустанно двигающемся к смерти; духовные слезы ведут нас к новой жизни Воскресения.
Однако ошибочным было бы радикальное разделение этих двух видов слёз. Естественные, или чувственные, слёзы могут иногда иметь позитивный и очистительный эффект, например, когда мы плачем, сочувствуя страждущим или оплакивая умершего. Благодать вступает во взаимодействие с природой и опирается на неё; поэтому естественные слёзы, очищенные от греховного эгоцентризма и беспорядочной эмоциональности, могут привести нас к вратам плача духовного. К тому же, поскольку благодать преимущественно действует в нас тайно и незаметно, мы и сами не всегда можем твёрдо сказать, какими слезами мы плачем — естественными или духовными. Чтобы сохранить нашу простоту, Бог может скрыть от нас наше духовное возрастание, да и не нам себя оценивать. И всё же необходимо осознавать существенное различие между плачем духовным и данным через благодать, даже если в действительности эти два вида иногда совпадают.
Духовные слезы, как учат святые отцы, бывают двух основных видов. На более низком уровне это «горькие» слезы; на более высоком — «сладостные». В первом случае они являются средством очищения; во втором — просветления. На более низком уровне они выражают раскаяние, сожаление о грехах, печаль нашего разрыва с Богом — это Адам, плачущий перед вратами Рая [79]; на более высоком уровне они выражают радость Божественной любви, благодарение за наше незаслуженное восстановление в сыновстве. Первое отражено в образе блудного сына, еще пребывающего в изгнании, который плачет о потерянной родине; второе — в образе блудного сына, плачущего от радости в доме своего отца на праздновании по случаю своего возвращения. На низшем уровне слезы подобны крови, истекающей из ран нашей души, по выражению св. Григория Нисского [80]; на высшем уровне они означают одухотворение чувств и являются одним из аспектов всецелого преображения человеческой личности обожевающей благодатью.
Два уровня духовных слез не следует слишком резко противопоставлять, ибо один ведет к другому. То, что начинается как слезы сожаления о грехах, постепенно претворяется в слезы благодарения и радости. И поэтому в «даре слезном» мы снова видим то, на чем постоянно настаивали: покаяние не негативно, но позитивно; не разрушительно, но жизнетворно; не то, что повергает в уныние, но то что полно надежды.
«Нас огорчают, а мы всегда радуемся»
Таков наш опыт «великого понимания», или «изменения ума», обозначаемых словом «покаяние». Полное печали, но в то же время полное радости, покаяние выражает то плодотворное напряжение, во все времена характерное для христианской жизни на земле, которое с такой силой описал апостол Павел: «Мы [… ] всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем; [… ] нас почитают умершими, но вот, мы живы; [… ] нас огорчают, а мы всегда радуемся» (2 Кор 4, 10; 6, 9–10). Как жизнь в постоянном покаянии наше христианское ученичество есть соучастие одновременно в Гефсиманском борении и в событии Преображения, в Распятии и в Воскресении. Св. Иоанн Лествичник выражает это такими словами: «Кто облекся в блаженный, благодатный плач души, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души».[81].
[74] Самым фундаментальным исследованием по этому вопросу остается работа Irenee Hausherr, Penthos. La doctrine de la componction dans I'Orient Chretien, Orientalia Christiana Analecta 132 (Rome: Pont. Institution Studiorum Onentalium, 1944); См. также. M. Lot–Borodine, «Le mystere du don des larmes dans I'Orient Chretien, " La Vie Spirituelle (приложение за сентябрь 1936), переизданное в Olivier Clement and others, La douloureuse joie, Spiritualite orientale 14 (Begrolles: Abbaye de Bellefontaine, 1974), 131–95; Lev Gillet, «The Gift of Tears», Sobomost n. s. 12 (1937), 5–10; G. A. Maloney, The Mystic of Fire and Light: St. Symeon the New Theologian (Denville, NJ: Dimension Books, 1975), 129–37.
[75] Лествица, 7, 6.
[76] Homilies 14 and 35 (37): tr. Wensinck, 85–86, 164–65; Miller, 82–83, 174–75. Цит. по Kallistos Ware, The Orthodox Way (дополненное издание, Crestwood, NY: St Vladimir's Seminary Press, 1995), 101.
[77] Discourse 4: ed. Krivocheine, 1: 314; tr. deCatanzaro, 70.
[78] Century 2. 5B (PG 120: 9248); tr. Philocalia, 4: 120–1.
[79] См. kontakion и ikos в прощенное воскресенье (воскресенье перед постом), в The Lenten Triodion, 175; а также поразительное стихотворение в прозе St Silouan, in Archimandrite Sophrony (Sakharov), Saint Silouan the Athonite (Tolleshunt Knight, Essex: Monastery of St John the Baptist, 1991), 448–56.
[80] Funeral Oration on the Empress Flacilla: ed. Spira, 477.