Архимандрит Ефрем Аризонский (1928–2019). "Беседа о памяти смертной".
Когда мы впервые создали в Новом скиту наше братство, с одним из скитских старцев произошло нечто страшное и весьма назидательное для всех нас. Это, без сомнения, помнят отцы более старшего возраста.
У этого старца было больное сердце, и ему нужно было бы иметь особую память о смерти. Однако его одолело искушение, и, движимый ложным стыдом, он не нашел в себе сил признаться на исповеди в некоторых грехах, которые он совершил, будучи еще мирянином. Когда он почувствовал себя совсем плохо и понял, что приближается время его отшествия из мира сего, то послал ко мне своего брата, который тоже был монахом. Его брат сказал мне, что больной изнемогает от нетерпения и ждет моего прихода. Он хочет, чтобы я утешил его, потому что его терзают мысли о погибели его души.
Меня несколько удивили слова о «нетерпении» старца, потому что, насколько я знаю, монахи обычно терпеливо переносят искушения, болезни и прочие скорби. Мы направились к келлии умирающего.
Когда я увидел этого старца, то понял, что слова о «нетерпении» были несколько неточными. Его кровать со всех сторон обступили демоны. Когда мы остались с болящим наедине, я спросил его, видит ли он духов лукавых. Он кивнул головой. Его лицо было искажено от ярости, он смотрел то налево, то направо и пытался закрыться от них руками. Он вел себя так, будто на него нападали бешеные собаки, а он изо всех своих сил защищался от них.
Я стал говорить громче, чем прежде, чтобы отвлечь его внимание от демонов, и спросил, что они ему говорят. «Увы! То, что они мне говорят… я даже не могу произнести это вслух». – «Отче, ты ошибаешься! Лучше тебе сказать мне об этом прямо и исповедаться в своих грехах, потому что они прекрасно помнят все наши прегрешения, даже лучше, чем мы сами». Демоны обвиняли его в различных грехах, в которых он не признался на исповеди, и, чтобы довести его до отчаяния, имитировали его греховные действия жестами и разыгрывали между собой безобразные сцены, в которых когда-то прежде участвовал он сам.
Не в силах смотреть на это омерзительное зрелище, он немедленно исповедался мне, и я прочел над ним разрешительную молитву, уповая на то, что Господь покроет Своею милостию этого брата в столь трудный и страшный для него час.
Между тем его лицо продолжало оставаться беспокойным, и на нем попеременно сменялись то отчаяние, то безудержный гнев. Я сказал старцу, что мне надо ненадолго отлучиться, чтобы попросить братию молиться о нем по четкам. «Нет, отец, – стал удерживать меня старец, – ты лучше посиди со мной». Он порывисто и с величайшей тревогой умолял меня остаться с ним в келлии. Но я все-таки уговорил его потерпеть и отошел от него буквально на две-три минуты, чтобы попросить молитвенной помощи братии. Когда я вернулся, лицо его было спокойным. Он сказал, что демоны по-прежнему находятся в келлии, но теперь они молчат.
Поздно вечером, когда я начал читать молитвенное правило, то почувствовал, что все демоны, которые были у старца, перешли теперь ко мне в келлию. Они вели себя беспокойно и шумно. Я еще никогда в своей жизни не видел, чтобы рядом со мной было столько демонов, восстающих на меня видимым образом! Я включил лампу, чтобы читать при свете, но куда там! Налево и направо от меня стояли незваные гости! Они пытались пугать меня, но мне было совсем не страшно. Я знал, что они делают это для того, чтобы я больше не пошел к болящему старцу. Я громко сказал вслух: «Вы делайте свою работу, а я буду делать свою». Когда началась Божественная литургия, все они исчезли.
После окончания Божественной литургии я снова пошел к больному, чтобы помочь ему приготовиться к жизни вечной: соборовать, исповедовать его и побеседовать с ним. Я спросил его, видит ли он, кроме демонов, своего Ангела-хранителя. Он ответил, что видит: Ангел его находится здесь и ждет повеления свыше о разлучении его души от тела. «Раз ты видишь своего Ангела, – спросил его я, – то, может быть, видишь и наших?» (Я сказал «наших», потому что в келлии находился еще один иеромонах.) «Я их вижу, – отвечал старец, – но ваши Ангелы немного отличаются от моего: у них на главах надеты венцы, и они носят другие облачения». Это его свидетельство показывает нам, что Ангелы, охраняющие священников, имеют какие-то особые знаки отличия. Затем он сказал мне, что в понедельник (а тогда была пятница) будет большой праздник (он имел в виду свои похороны) и что некоторые люди, отсутствовавшие в те дни в скиту, в этот день придут к нам, что и произошло на самом деле.
Когда он уже умирал, то демоны, видя, что они «проиграли», потому что старец исповедал все свои грехи, разгневались и предприняли последнюю попытку, чтобы все-таки овладеть его душой. В ту ночь перед самой его кончиной я послал отца Иосифа, чтобы он поддержал умирающего, помолился о нем по четкам и провел в его келлии ночь в молитвах и бдении.
Когда я зашел туда утром, старец сказал, что ночью он чуть было не погиб из-за коварства демонов. Они показали ему кувшин с водой, который стоял рядом с кроватью, и стали донимать его навязчивыми помыслами выпить весь этот кувшин до дна. Старец, измученный болезнью, вместо того чтобы молиться и не вступать в собеседование с демонами, ответил им, что если он выпьет такое количество воды, то просто умрет. И тогда они еще больше усилили брань и стали склонять его выпить всю воду до дна, чтобы наконец умереть и тем самым скорее избавиться от мучений. Он попросил отца Иосифа подать ему кувшин, но тот уговорил его проявить воздержание и не слушать бесовские помыслы, которые склоняют его к самоубийству. Старец послушал его и избежал этой последней ловушки.
После воскресной Божественной литургии я застал его мирно сидящим в кресле. «Я чувствую себя просто прекрасно, отче, – сказал он мне. – Да воздаст тебе Господь за всё то хорошее, что ты для меня сделал». Я пошел, чтобы немного отдохнуть после всенощного бдения, думая, что после сна опять зайду к умирающему. Проснувшись, я узнал, что полчаса назад зазвонили колокола. Старец предал свою душу Богу.