Монах стал неправильно исповедоваться и впал в прелесть

"Великая стража". Из келейных записок иеромонаха Иеронима.

Повесть о брате, пострадавшем от совета другого брата

В 1849 году прибыл из России на Афон в числе богомольцев Василий Климов Певчев, родом из Московской губернии, Коломенского уезда, вдовый молодой человек лет 25. Остался на жительство в нашей обители. Так как он был мастерством портной, то и дано было ему послушание заниматься шитьем одежды братской. Он был неграмотный. Начал проходить свое послушание усердно. Ходил в церковь постоянно и всегда к началу службы. Духовнику он открывался часто и обо всем, не скрывал ничего - ни худого, ни доброго - и во всем слушал его.

Вначале он просил духовника, чтобы он научил его, как должно молиться. Духовник, зная его неграмотность, дал ему наставление, чтобы он сколько может удерживался от празднословия и понуждал бы себя держать Иисусову молитву, и притом открывал бы все свои помыслы, что он исполнял тщательно, и за то он был утешаем благодатию частым умилением и слезами, кротостью и смирением и усердием к подвигам. Таким образом он прожил трехлетний искус, после коего пострижен был в мантию и назван Власием. И после мантии он жил хорошо, примерно, держал молитву, был молчалив, несмел, стыдлив и во всем воздержан. Таким образом он прожил 11 лет, но прежде сего времени он по болезни был пострижен в схиму в 1854 году и назван Виссарионом. По принятии схимы он стал жить еще лучше прежнего.

В один вечер пришел к нему в келлию один старый монах, тоже неграмотный, и они беседовали все о духовном. Между прочим отец Виссарион предложил старцу такой вопрос: «Как надо исповедоваться духовному отцу? Обо всем ли нужно говорить ему - как о худом, так и о добром, о грехах и о добрых делах? Потому что духовник всегда спрашивает меня о том и о другом: как я молюсь, как воздыхаю, как стенаю и как плачу». На этот вопрос старец ответил ему так: «На исповеди надо говорить отцу духовному только об одних грехах, а о добрых делах не следует говорить ему, ибо это есть тщеславие».

С того времени отец Виссарион на исповеди не стал уже более открывать духовнику своих духовных действий, хотя духовник и часто напоминал ему, что он нехорошо это делает, потому что от этой скрытности могут быть последствия очень дурные. Однако он не слушал духовника, вразумляющего его. Враг, заметивши, что он сложился с помыслом, чтобы не открывать духовнику свои духовные действия, начал надувать его фарисейским духом, беспрестанно внушая ему, что он несть якоже прочии человецы. «Ты живешь лучше многих других в обители, - говорил ему помысл, - посмотри на себя и на других, ибо ты всегда в труде находишься, обшиваешь всю братию, держишь молитву, имеешь умиление, часто плачешь, ничем не грешишь. А вот около тебя живут лентяи, тунеядцы, празднословцы и пьяницы. Ты святой, а они грешники». Мало-помалу он начал принимать таковые и подобные им помыслы и уже начал убеждаться, что он в самом деле святой, а прочие не таковы, как он. Вследствие такого возношения молитву он оставил, а за нею и сокрушение, умиление, и слезы, и воздыхания, и все благое действие. А вместо них у него появились грубые страсти: гордость, гнев, осуждение и непослушание.

Однажды он разговаривал с помыслом, который спросил его, знает ли он, с кем разговаривает? Виссарион отвечал ему, что он этого не знает. Помысл сказал ему: «Я Христос, пришел к тебе жить в твоем сердце, и теперь ты во всем слушай меня». Жалкий наш Виссарион этому поверил и возрадовался. После этого происшествия он еще более возгордился. Более прежнего стал приражаться с братиями. В церковь стал ходить редко, особенно к заутрене. Также и от святого Причастия стал уклоняться, что духовник скоро заметил и за то обличал его и бранил, старался уверить его, что он совсем переменился и теперь слушает злого духа, который погубит его, хотя он и считает его за Христа. Но он не внимал старческому обличению и во всем противоречил ему и укорял его, потому что злой дух внушал ему, что духовник его есть великий грешник, и советовал ему, чтобы он бежал куда-либо в другое место жить. Когда духовник укорял его за то, что он не ходит к заутрене, то за это он всегда гневался и роптал на него, а иногда, вышедши из себя во гнев, он выражался так: «Кто сделался сам церковью, тот уже не имеет нужды часто ходить в церковь». Также и о частом приобщении Святых Таин он говорил: «Кто имеет в себе Христа, тот уже не имеет нужды в частом приобщении». Эти мудрования диктовал ему лжеучитель его. Об этом по прошествии прелести он сам рассказывал духовнику. Он был уверен, что в нем живет и действует Христос, а потому во всем слушался учения его, не обращая внимания на неправильность учения, которое было вовсе противно учению истинного Христа.

Хотя духовник и часто указывал ему на это, но он ни в чем не верил ему и даже считал его великим беззаконником, а потому и не слушал его и не внимал его наставлениям. Равно и от других отцов он тоже не принимал никаких советов. А потому все более и более помрачался страстями и мечтал о себе, что он великий святой, достоин великих откровений.

Однажды он пришел к духовнику и сказал ему: «Отец духовник, меня прислала к тебе Божия Матерь и приказала сказать тебе, чтобы вы оставили идолопоклонение». Духовник с удивлением спросил у него: «Какое же у нас есть идолопоклонение? Где же эти идолы, которым мы кланяемся?» «Самовары, - отвечал он, - они наши идолы, которым мы кланяемся, и вот Божия Матерь сказала мне, чтобы я сказал тебе, дабы вы истребили самовары, ибо они - идолы. Так сказала Божия Матерь». «А каким образом Божия Матерь сказала тебе о сем? - спросил его духовник. - Явилась ли Она тебе явно или иначе как? Скажи мне о сем». «Нет, не явилась Она мне, - отвечал он, - а гласом с неба чрез икону Свою сказала мне об этом». «И ты уверен в том, - спросил его духовник, - что действительно истинная Божия Матерь сказала тебе о сем, а не бес? И можешь ли это доказать?» «Истинно уверен в том и могу это доказать», - отвечал он. «Ах, отец Виссарион, да ты совсем прельстился, - сказал ему духовник, - тебе это говорил бес, а не Матерь Божия, и ты никак не можешь доказать то, что Божия Матерь говорила тебе, а не прелесть, и вот сейчас ты на деле увидишь свое заблуждение. Если правда, что Божия Матерь говорила тебе те слова и послала тебя сказать мне о том, то пусть Она при тебе скажет о том мне». «Хорошо, хорошо, пойдем в церковь, - отвечал он, - и Она при мне скажет тебе о том же». Пришедши в церковь, старец Виссарион стал пред иконою Божией Матери, поднял руки и начал говорить вслух: «Божия Матерь, скажи духовнику то, что Ты мне сказала». Но ответа не последовало. Он начал повторять свои прошения, но ответа не было. Сошедшиеся отцы смотрели на это и удивлялись, а Виссарион все стоял с воздетыми руками и вслух вопиял: «Божия Матерь, скажи духовнику!» Таким образом он молился четверть часа и, не дождавшись ответа, опустил руки и, обратившись к духовнику, сказал ему: «Что-то Она молчит». «Да, при нас не смеет ничего сказать тебе тот, который обманывает тебя, - сказал духовник, - и ты теперь должен увериться, что прелесть говорила тебе от лица Божией Матери, а не Сама Она».

Но он, жалкий, этим не вразумился, а начал смущаться и гневаться. Тогда духовник приказал отцам взять его и затворить в особую келлию на хлеб и воду. В это время в нем оказалось уже явное беснование, потому что он при этом начал бранить духовника и всех скверными словами. Пробыв в затворе на хлебе и воде две недели, он начал просить чаю и чтобы выпустили его на свободу. Духовник спросил его: «Как же ты просишь чаю, когда сам говорил нам, что самовары и чай есть идолопоклонство, а теперь просишь чаю?» «Прости, батюшка, это была прелесть, - отвечал он, - и я теперь проклинаю ее и уже более принимать и верить ей не буду, только умилосердись и выпусти меня отсюда». Духовник вывел его из затвора и дал ему наставления, чтобы он впредь все открывал ему и не верил своему рассуждению.

Он как будто бы смирился и раскаялся, но это было лицемерно, потому что по прошествии некоторого времени оказалось, что он все еще руководится прелестию и верит ее учению, потому что в церковь оставил ходить под предлогом нездоровья, также оставил и святое приобщение под предлогом, что, кто имеет внутри себя Христа, тот уже не имеет нужды в частом приобщении. Никакие увещания и вразумления духовника и всех отцов не исправили его, и он в таком прельщенном состоянии находился лет пять. Один только Бог непосредственно Сам избавил его от такого душепагубного состояния. Это было так.

Однажды он в большом страхе и ужасно перепуганный прибежал к духовнику в келлию и, упав ему в ноги и ставши на колена, взволнованным голосом, задыхаясь, едва проговорил: «Ах, отче, спасай меня, ведь я нахожусь в прелести». «Да я уже пять лет как говорю тебе, что ты находишься в прелести, и ты мне все не верил. А теперь как ты познал, что находишься в прелести?» - спросил его духовник. «Пред этим временем месяца за два, - отвечал он, - на меня напала блудная страсть такая сильная, что у меня в продолжение 30 дней естество не упадало. Разжжение плоти мучило меня день и ночь, наконец вывело меня из терпения, и я принужден был сделать телу моему удовлетворение греховное. И как только я этот грех сделал, тотчас как бы опомнился и ужаснулся этому делу. Вспомнил, что ведь я 11 лет и помыслов блудных не принимал, а теперь вот и блуд сотворил. Совесть моя в эту минуту сказала мне: “Иди скорее к духовнику и расскажи ему обо всем”. Только что я хотел выйти из келлии и взялся уже за дверь, чтобы пойти к духовнику, как помысл, которого я считал за Христа, сказал мне: “Постой, куда ты идешь?” Я отвечал ему: “Пойду к духовнику исповедоваться, что я сделал грех”. “Не ходи, - сказал он мне, - ибо я всем духовникам духовник. Исповедайся мне, и я тебе прощу этот грех”. А я, глупый, и рад был этому, поверил ему и попросил у него прощения, и он простил мне, и я успокоился. На другой день я то же повторил, и совесть моя опять сказала мне, чтобы я пошел к духовнику и исповедовался бы ему, но мой лжехристос опять остановил меня, говоря, что это ничего не значит и я в будущем буду этим наслаждаться. Это объяснение понравилось мне, и я, безумный, поверил ему, а потому с того времени я вполне предался сладострастному состоянию, как будущему блаженству. В этом ужасном состоянии я находился два месяца, в продолжение коих я лишился сна и аппетита, и это так меня изнурило, что я едва мог ходить. Но блудная брань не переставала разжигать меня до самой крайности, и я уже не считал ее за грех, принимал и наслаждался как будущим блаженством. В это время явилась мне покойная жена моя, пришла ко мне в келлию как бы явно, разнаряженная, и начала говорить мне: “Так как ты молился за меня и поминал в молитвах твоих, то я пришла к тебе поблагодарить тебя за это”. Я обрадовался посещению ее и предложил ей, нельзя ли по-прежнему соединиться с нею. Разумеется, отказа не было. И вот я, помраченный, сделал с нею грех, не понимая того, что это была бесовская мечта. Изнемогая телом и душою, яежедневно насиловал свою природу сладострастием. Сегодня, сделавши грех, я вдруг испугался, пришел в ужас и трепет и в отчаянии проговорил: “Господи, ведь я неграмотный, может быть, я нахожусь в прелести?” В эту минуту я услышал с неба грозный глас, говорящий мне: “Окаянный, уже Ангел-хранитель отступил от тебя, и ты скоро взбесишься. Иди скорее к духовнику и расскажи ему все”. Вот как я узнал свою прелесть и прибежал к тебе, чтобы рассказать тебе обо всем со мною случившемся. Теперь прошу тебя, отче, помоги мне в моей беде и спаси меня, как знаешь. Признаю себя во всем виноватым пред Богом и пред тобою, что не слушал твоего вразумления. Но теперь возвращаюсь к послушанию, как блудный сын».

Духовник, видя его истинное сознание и сокрушение, приказал ему сделать подробную исповедь. По окончании ее духовник вопросил его: «Так как ты при помощи Божией познал теперь прелесть свою, что диавол прельстил тебя и ты по невежеству твоему подчинился ему и слушал его учения, то с этого времени ты отрицаешься ли от него и от всего учения его?» Он отвечал, что отрицается от него и от всего учения его. Потом духовник прочитал ему разрешительную молитву и притом дал ему наставление, как ему противодействовать нападению бесов, которые не замедлят напасть на него со всею бесовскою яростию своею, и сказал ему: «Иди теперь в келлию твою и немедля затвори окно, а потом какое будет нападение на тебя от лжехриста твоего и его служителей, тогда приди ко мне и расскажи о том. Но смотри отнюдь не бойся устрашения их».

Он пошел в свою келлию, а духовник молился за него. Но не прошло и получаса, старец Виссарион прибежал в келлию к духовнику в большом страхе, упал ему в ноги и с плачем едва проговорил: «Ах, батюшка, какая мне беда! Как только я пришел в келлию и едва успел затворить окно, как бесы наполнили мою келлию с ужасными криками и воплями, заорали на меня: “Ах ты, проклятый, и ты еще дерзаешь отбиваться от нас! Нет, ты наш, ты нам поклонился и предался, и сто духовников не отнимут тебя у нас”. И чуть было не разорвали меня на куски. Что я буду делать? Они, проклятые, доконают меня, и я уже боюсь идти в келлию мою». Духовник сказал ему: «Вспомни, отец Виссарион, что я многократно говорил тебе о сем, что этот лжехристос, которому ты по невежеству твоему доверился, как истинному Христу, по разоблачении его обмана будет искать погибели души твоей. Вот теперь это сбылось. Теперь он с бесами уже ищет погубить тебя. Но ты надейся на Избавителя твоего Господа и на молитвы отеческие, и не бойся его, и нимало не смущайся от угрожения и обличения его, ибо ты пострадал от сокрытия от духовника на исповеди своих действий. По неопытности и невежеству твоему принял ты, глупый, зловредный совет подобного тебе невежды, чтобы скрывать от духовника добрые свои дела. Вот с этой-то стороны враг и уловил тебя, потому что враг обыкновенно подвижников уловляет всегда с доброй стороны. Потому святые отцы и написали нам из своего опыта, чтобы исповедовать духовному отцу все, что есть, не более и не менее, как злое, так и доброе. И ты сам, покуда держался этого правила, открывал духовнику все доброе и худое, ты был благополучен, а, как только ты принял от другого невежды вредный совет и последовал оному, с того времени у тебя все в жизни переменилось с доброго на худое и довело тебя до сумасшествия. Но теперь воздадим славу Богу, что Он наказал и помиловал тебя, просветил тьму твою, и бесы уже так дерзко не будут приближаться к тебе. Держи молитву и не внимай им».

Он пошел в свою келлию. Духовник по прошествии нескольких часов зашел к нему и спросил у него, что теперь бесы делают с ним, беспокоят ли его по-прежнему? Он отвечал, что «теперь так не беспокоят меня и внутрь келлии не входят, а все толпятся около двери и окна, ужасно кричат и скверными словами бранят меня, скрежещут зубами и угрожают».

На другой день бесы стали удаляться, а чрез неделю он уже не слыхал голосов их. Но вместо гласов бесовских у него в воображении появились разные огненные и радужные колеса, машины и разные фигуры, которые очень смущали его и беспокоили. Намерение врага было, чтобы хотя таким образом отвлечь его от покаяния и тем попрепятствовать его спасению. Но благодать Божия и это хитрое препятствие вражие уничтожила, и он стал жить в послушании и успокаиваться. Впрочем, здоровье его расстроилось и он, все время болея, жил при больнице.

Теперь особых странностей в нем не видно, но последствия прелести в нем остались, потому что и до сего времени он редко исповедуется, и то нехорошо, не совсем откровенно. Но по крайней мере он теперь тихо живет и часто болеет. Но первое свое благодатное устроение он потерял и возвратит ли когда-либо, это один Бог весть, Которому все возможно. Тому да будет слава вовеки. Аминь.

Связанные материалы

Список разделов сайта на узком экране (на мобильном телефоне) доступен по кнопке с тремя горизонтальными линиями