Старец Ефрем Катунакский.
Нашлось время поговорить и наедине. Юноша доверительно сказал, что хочет стать монахом, но еще не знает, что выбрать – пустынь или общежитие. Воодушевленный светлым обликом отца Ефрема и с благоговением относясь к тому, что слышал о нем от других раньше, он предпочел бы спросить, возьмет ли его отец Ефрем к себе в будущем. Но спросил совсем о другом: он прощупывал почву, так как тогда говорили, что отец Ефрем не принимает послушников. Сказывалось и влияние тех, кто говорил: «Сначала – в общежитие, а потом, когда закалишься, – в пустыню».
Отец Ефрем, прямой и цельный, ответил:
– Послушай, дитя мое, какого святого ты особенно почитаешь?
– Святого Нектария.
– Вот и помолись ему: «Святый Нектарие, я не знаю, какой из двух путей больше подходит мне, но ты ведь святой и знаешь об этом лучше меня – просвети, чтобы я избрал правильный путь».
– А что дальше? Как я пойму, что отвечает святой и чего хочет Бог?
– Изнутри почувствуешь: к чему склоняется сердце в мире и покое, туда и следуй.
– А если, несмотря на это, я совершу ошибку?
– Святой, которому ты помолишься, тебя чуть-чуть подтолкнет туда, куда нужно.
Юноша был ошеломлен. Он думал, что кто-то третий должен был указать волю Божию о его личной жизни.
Отец Ефрем был очень последователен и деликатен в этом вопросе. Конечно, иногда, подшучивая, он говорил некоторым, приковывая их внимание проницательным взором: «Наш ли еси, или от супостат наших?» (Нав. 5:13), имея в виду – будет ли вопрошающий монахом или нет. И кое-кого оставлял в недоумении – сами разберутся!
Когда речь шла о выборе между монашеством и мирской жизнью, тогда отец Ефрем отсылал их к иконе Божией Матери «Скоропослушница», в монастырь Дохиар, чтобы испросили у Пречистой просвещения, чтобы сердцем выбрали. Он – который сам был воплощенной похвалой монашеству и словами, и делами возвещал превосходство и блаженство монашеской жизни. И, вместе с тем, сам он никогда и никого не принуждал, предоставляя каждому свободу выбора. Когда его просили узнать волю Божию – помолиться и указать им ее, он отвечал: «Дети мои, я помолюсь, но пусть Господь Сам укажет вам тот путь, на котором вы спасетесь и прославите Его». Даже когда его уговаривали высказать свое мнение, он оставался непреклонен. Наедине с нами он наставлял, что нужно с твердостью держаться правильной позиции: «Даже, если Бог известит меня о Своей воле, я о ней не скажу, потому что, если сделаю это, то диавол приложит усилия, чтобы человек ее не исполнил, а тогда грех будет тяжелее».