Схиархимандрит Авраам (Рейдман). "Благая часть".
Из беседы в Свято-Игнатьевском скиту Ново-Тихвинского женского монастыря, 29 апреля 2001 года.
Вопрос. Помыслы тщеславия мы отгоняем Иисусовой молитвой, но что делать, когда начинаешь тщеславиться от самой молитвы?
Ответ. Надо от тщеславных помыслов бежать, стараться их не рассматривать, не вступать с ними в собеседование. Это, конечно, очень трудно – избавиться от тщеславия при всяком добром деле, в частности при молитве. Архимандрит Софроний (Сахаров) пишет, что когда у него в молитве возникали благодатные ощущения, то его тут же начинали посещать тщеславные помыслы, и он знал: если он им поддастся, то лишится благодати. Он так этого боялся, что приходил в келию и начинал там рыдать и молиться, чтобы, как он их называет, «тати» (то есть воры) ушли. Действительно, тщеславные помыслы очень сильно окрадывают человека. Почему, например, мы не должны никому рассказывать о том, что с нами происходит? Потому что мы окрадываемся тщеславием, даже незаметно для самих себя.
Отец Софроний приводит такой интересный пример. В нем сильнейшим образом действовала благодать: он целыми днями пребывал в Божественном свете, даже когда читал обычные молитвы ко Причащению или готовился к службе (он тогда был иеромонахом), и дневной свет таким его ощущениям не мешал. Однажды некий монах, прочитав гимны преподобного Симеона Нового Богослова, где описывается подобное состояние, спросил: «Что это такое?» Что описывает Симеон Новый Богослов, отец Софроний знал по опыту, а монах не мог этого понять даже теоретически. И тогда отец Софроний, с осторожностью и по видимости со смирением, сказал ему: «Я, конечно, не знаю точно, но мне кажется, что это так и так», – и описал свои ощущения. После этого благодать его оставила. А ведь до этого он несколько недель пребывал в столь возвышенном состоянии! Так тонко действует тщеславие, окрадывая угождающих Богу.
Поэтому нужно быть очень осторожным: никогда, никаким намеком не выдавать своего духовного состояния никому, кроме старицы или духовника. Но и им раскрывать все со смирением и не для того, например, чтобы похвастаться, а для того, чтобы проконтролировать себя: когда мы себе не доверяем, значит, мы смиряемся. А если мы начинаем хвалиться: вот, мол, чего я достиг, вот что я испытал, то даже к откровению помыслов может примешаться тщеславие.
Как избавиться от тщеславия во время молитвы? Конечно, это чрезвычайно сложно. Надо молиться со слезами, думать о смерти, помнить, что наша участь за гробом нам неизвестна, несмотря на то что здесь мы, может быть, чувствуем обильную благодать. Падали даже люди, достигшие высочайшего духовного преуспеяния, – что уж говорить о нас! Вспомним про Адама, который пал, пребывая в блаженном состоянии; про диавола, который, будучи одним из светоносных ангелов, преисполненных благодати, возгордился своим состоянием, пал и в страшном падении увлек за собой многих. Мы также не знаем, чем кончим и что с нами будет. Может быть, с нас спросится еще больше, тем более если мы благодать имеем, а жизнь свою не исправляем. Необходимо себя смирять, в особенности памятью смертной и теми размышлениями, которые из нее проистекают. И не отдельно от молитвы, а вместе с ней. Не получается? Когда-то у тебя и ходить не получалось: пройдешь пару шагов – и упадешь, а мама тебя поднимала, опять ставила. Но сейчас же ходишь, не падаешь. Сразу ничего не получается, во всем нужен навык.
Вывод такой: конечно, опасаться тщеславия нужно так же, как и всякой другой страсти. Но бояться так, чтобы этот страх мешал молитве, нелепо. Мы должны молиться, а если тщеславие пришло, вступать с ним в борьбу. Противиться ему при помощи внимания, памяти смертной, самоукорения, воспоминания о своих каких-то в особенности позорных грехах, унижающих нас, о своих недостатках (оговорюсь, что блудные грехи в памяти лучше не возобновлять). Лучше всего, повторю, обезоруживает эту страсть память смертная. А если мы все время будем бояться, что вот сейчас придет тщеславие или любая другая страсть, то никогда не сможем сосредоточиться.