Игумен Киприан (Ященко). "Воспитание добродетелей".
Святитель Игнатий (Брянчанинов) критикует смиреннословие, выставление смирения напоказ ради одобрения людей. Внешне почтительные действия могут быть свидетельством как смирения, так и человекоугодия: “Есть святой поклон от смирения, от уважения к ближнему, от уважения к образу Божию, от уважения ко Христу в ближнем. И есть поклон порочный, поклон корыстный, поклон человекоугодливый и вместе человеконенавистный”.”Истинное смирение чуждо человекоугодию: «Высокая душа, душа с надеждою небесною, с презрением к тленным благам мира, неспособна к мелкой человекоугодливости и низкопоклонности”.
Ложное смирение проистекает от тщеславия, как об этом пишет святитель Игнатий: «Тщеславие и чада его – ложные наслаждения духовные, действующие в душе, не проникнутой покаянием, созидают призрак смирения. Этим призраком заменяется для души истинное смирение. Призрак истины, заняв собою храмину души, заграждает для самой Истины все входы в душевную храмину. (...) Благодатное смирение невидимо, как невидим Податель его – Бог. Оно закрыто молчанием, простотою, искренностью, непринужденностью, свободою». «Преуспевшие в монашеской жизни стяжавают особенную свободу и простоту сердца». (Об истинном и ложном смиренномудрии. Т. 1. Аскетические опыты.)
Преподобный Исаак Сирин предостерегает: «Не всякий, кто по природе скромен и безмолвен, или благоразумен, или кроток, достиг уже степени смиренномудрия. Напротив того, истинно смиренномудр, кто имеет в сокровенности нечто достойное гордости, но не гордится и в помысле своем вменяет это в прах». (Слова подвижнические. Слово 53)
Преподобный Никита Стифат пишет о том, что истинное смирение состоит в сокрушении сердца: «Смирение состоит не в наклонении выи, или в распущении волос, или в одеянии неопрятном, грубом и бедном, в чем многие поставляют всю суть добродетели сей, но в сокрушении сердца и смирении духа, как сказал Давид: «...сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50:19)». (Добротолюбие, избранное для мирян, 2001)
Старец Паисий Святогорец так пишет о смиреннословии и плодах его: «Самому себя человеку легко укорять, но он с трудом принимает упреки от других. Сам про себя он может говорить: «Я жалкий, самый грешный, самый худший из всех человек», – но при этом от других не может принять ни одного замечания. Когда человек сам спотыкается и падает, пусть ему будет больно, но он не сильно расстраивается. Или если его ударит кто-нибудь из тех, кто его любит, опять же скажет: «Ладно, ничего страшного». Но если его чуть оцарапает или толкнет человек, который ему несимпатичен, вот тогда да! Он станет вопить, делать вид, будто ему больно, что он не может встать!
Когда я жил на Синае, там был мирянин по имени Стратис. Если ты ему кричал: «Господин Стратис!» – он отвечал: «Какой господин? Грешный, грешный Стратис зови». Все говорили: «Какой смиренный человек!» Однажды он проспал утром и не встал вовремя на службу. Кто-то пошел его будить. «Стратис, ты все спишь? Уже Шестопсалмие прочитали. Ты, что, не пойдешь на службу?» Он как стал кричать: «Да у меня благочестия больше, чем у тебя! И ты будешь мне говорить, чтобы я шел в церковь?» Кричал, как сумасшедший... Даже схватил ключ от двери – такой большой, как от амбарного замка, – и замахнулся на человека, потому что задели его самолюбие. Люди, которые слышали, как он кричал, потеряли дар речи, ведь все считали его смиренным и брали с него пример. Опозорился Стратис. Видишь, что делается? Сам себя называл грешным, но едва задели его самолюбие, просто озверел!» (Страсти и добродетели. Разд. 2. Ч. 1. Гл. 2 // Слова. Т. 5.) Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет о том, что ложно смиренный человек перед высшими себя принижает, с младшими же ведет себя бесцеремонно: «Тщеславный сколько низок пред высшим себя, столько нагл, дерзок, бесчеловечен с низшими себя. Ты познаешь тщеславного по особенной способности его клести, к услужливости, ко лжи, ко всему подлому и низкому». (Об истинном и ложном смиренномудрии. Т. 1. Аскетические опыты)