Из жития старца Льва Оптинского.
«По вступлении моем в Белевский женский монастырь, – рассказывала монахиня Н., – первое время я жила в чужой келье. Родитель мой имел средства и мог бы купить или построить мне собственную келью, но старец отец Леонид не позволил. По времени предложили мне купить место под келью в монастыре; отец Леонид позволил, но до году келью не велел строить. Тогдашняя игумения, которая не относилась к старцу Леониду, и многие из сестер находили это старческое решение очень странным и непонятным. «Имея место и средства, почему же не строить келью?» – говорили они. Да и мне самой очень хотелось жить в своей келье. По неразумию своему я и употребила некоторую хитрость. Съездила к родителю своему и предложила ему построить мне келью, как бы по его собственному желанию. Он согласился. Я объявила батюшке отцу Леониду, что родитель мой непременно желает теперь же поставить для меня келью. Старец возразил: «Он желает, потому что ты его об этом просила. Ну, пожалуй, сруб можете поставить, а печку до году не класть, чтобы тебе перейти в келью в будущем году».
Но я, победившись желанием иметь скорее свою келью, этим не удовлетворилась, а опять подговорила родителя своего без отсрочки класть печь; батюшке же сказала, что на это была воля отца моего. «Ну смотри, – сказал старец, – не на пользу будет тебе твоя келья, не утешишься ею». Скоро сбылись эти слова старца. Только я перешла в свою самочинную келью, постигло меня наказание Божие за то, что не слушалась и обманывала его. Я лишилась душевного мира, стала испытывать безотрадную тоску и, наконец, подверглась страшной душевной болезни, или, лучше сказать, попущением Божиим нападению душевных врагов, и помрачилась умом. Три года продолжались тяжкие и невыразимые страдания. Что со мной было в это время, того и рассказать не могу. Вразумившись несколько своими страданиями, я обратилась к старцу с покаянием. «Говорил я тебе, – сказал отец Леонид, – что не на пользу будет тебе твоя келья. Вот ты пострадала за свое ослушание и лукавство и еще должна пострадать. Теперь тебе одно спасение – продай келью; без этого исцелеть не можешь». После всего испытанного мной я на этот раз с верой приняла слово старца и решилась оказать ему послушание во что бы то ни стало.
Родитель мой сильно негодовал на меня за намерение продать построенную им келью, очень противился этому и грозил оставить меня на будущее время без помощи. Несмотря ни на что, я все-таки продала свою несчастную келью и тут только получила душевное облегчение, хотя, по предсказанию старца, мучительная болезнь не вдруг оставила меня. Много я перенесла скорбей, живя в чужих кельях, особенно испытала тяжкие страдания, когда узнала о кончине старца отца Леонида. Я доходила до отчаяния, не получив разрешения от старца жить в своей келье и не зная, как устроится моя жизнь. Но, по милости Божией, мало-помалу все уладилось. По времени преемник старца Леонида батюшка отец Макарий благословил мне купить келью. Я страшилась исполнить это; но батюшка успокоил меня, сказав, что время моего испытания прошло и что пришел час воли Божией жить мне в своей келье. С его благословения я и перешла в купленную мной келью, в которой и жила более тридцати лет. Наученная горьким опытом моей жизни, я поняла, как гибельно в чем-либо ослушаться своих духовных наставников. С тех пор, что бы старец мне ни говорил, я старалась всегда в точности и без рассуждения исполнять его волю. Желала бы я, чтобы мой пример послужил уроком и для других, относящихся за советами к старцам».