"Вы в сердце моем, и эта любовь навечно". Воспоминания семьи Правдолюбовых о старце Иоанне (Крестьянкине).
Вспоминает протоиерей Сергий Анатольевич Правдолюбов.
Как я ударил в грязь лицом
Отец Иоанн умел вовлечь всех вокруг себя в деятельное служение Богу и храму. По его благословению все начинало совершаться, украшаться, ремонтироваться, невозможное – осуществляться. Те, кто знал старца давно, усердно трудились во славу Божию, радуясь возможности послужить великому делу, а те, кто только начинал, впервые узнавали, сколь благодатно послушание старцу и утешительно его исполнение. Самый первый такой случай остался для меня памятным на всю жизнь.
Бывая в Касимове два раза в неделю на уроках в музыкальной школе, я имел возможность зайти в дом к отцу Иоанну благословиться и поговорить о насущном. Но я не смел этого делать. Несмотря на свои шестнадцать лет, я был ужасно стеснителен, малоразвит, не умел общаться, не умел выражать свои мысли ни устно, ни на бумаге (что сохранилось отчасти и до сих пор). Но отец Иоанн привлекал всех, невзирая на способности, к тому полезному, что нужно и можно было сделать для Бога в данном месте и в данное время.
Мне передали, что отец Иоанн просил меня зайти к нему через два дня, в 10 часов утра.
Батюшка дал мне большую сумку и список дел, которые необходимо было выполнить. Надо было пойти по такому-то адресу, спросить такую-то женщину, взять у нее то, что она даст, отнести по другому адресу, потом зайти в магазин, купить то-то и то-то и отвезти по третьему адресу, и так далее – длинная цепочка дел. В самом конце надо было взять пустую сумку и уехать домой в Сынтул, чтобы потом вернуть сумку отцу Иоанну в следующий приезд в Касимов. Просмотрев весь список, я прикинул в уме, что времени на это потребуется не меньше четырех, а может и пяти часов. Взяв благословение у старца, я отправился исполнять послушание.
Я раньше никогда не исполнял послушание в полном смысле этого слова. Поручения выполнял, а послушания – нет. И вот что меня удивило: новое состояние, которое я испытал. Много позднее я назвал его для себя словом «футлярность»: это некая защищенность со всех сторон, спокойное и мирное состояние духа. У преподобного аввы Дорофея такое состояние названо «покровом» (скепис). Подобное состояние может испытать любой человек во время поездки на Святую гору Афон. Только твоя нога с трапа парома ступила на Афонскую землю, как начинаешь чувствовать над головой «покров», дерзну сказать, Пресвятой Богородицы, который почти осязаем и ощутим на этой святой земле во все время пребывания там.
А здесь, в Касимове, вот такая «футлярность», кроме мира и душевного спокойствия, выразилась в следующем: не было никакой досадной неудачи, продавщица на базу не уходила, нужные люди были на своих местах и как будто сговорились сделать все быстро и без промедления. Не прошло и двух часов, как послушание было выполнено! Я подумал: «Вот что значит благословение старца! Ведь надо было трудиться целых четыре часа, а по молитвам старца и двух часов не прошло, теперь можно быстрее попасть домой!»
Но сразу после этой мысли в голову пришла и другая: «Старец-то старцем, но ведь кому поручить! Другой и с благословением провозится до утра, а у меня так все ловко получилось».
Об этом я думал по дороге на автобусную остановку, которая в сторону Сынтула была тогда на «Курском вокзале» – есть такая площадь в Касимове со странным неофициальным названием, на которую сходятся шесть улиц, она и сейчас так называется. Дело было весной, когда снег уже протаял, но лужи стояли большие и глубокие. Я шел не торопясь, но, когда увидел, что со стороны главной улицы подъезжает наш сынтульский автобус, побежал: народу было много, надо было успеть втиснуться в автобус.
И вдруг у меня перед глазами стало совершенно темно, как ночью. Я не понял, что случилось. Стал шевелить руками, потом ногами. Наконец до меня дошло, что я стою на четвереньках в самом центре лужи, мои очки залепила густая грязь (как и все лицо), отчего так потемнело в глазах. Оказывается, я непонятным образом умудрился так споткнуться о какой-то камешек, что мгновенно очутился в грязи, но лицо не расшиб – руки инстинктивно самортизировали. Есть такое народное присловье: «Смотри, не ударь в грязь лицом!» А вот я в полном смысле слова, без всяких преувеличений и литературных прикрас, действительно ударил в грязь лицом!
Что удивительно, водитель ждал, пока я выбрался наконец из грязи, отряхнулся и сел в автобус. Несколько мгновений я все же просидел на корточках посреди воды, глядя на намокающую сумку и меланхолически ополаскивая в луже свои очки. В голове отчетливо проявилась мысль: «Вот тебе и наука! Ты только и можешь, что ударить в грязь лицом, а благословение старца есть благословение старца! Не путай, пожалуйста!»
Прошло столько лет! Все же помнится, что образ отца Иоанна, его улыбка будто витали над всеми действующими лицами на «Курском вокзале», а благодать «покрова благословения» не отступала от меня вплоть до порога отцовского дома.
В учебниках по искусству составления проповеди говорится, что конец проповеди обязательно должен содержать «нравственное приложение». Рассказ не проповедь, но кое-что можно сказать. Падать снова лицом в грязь буквально мне больше не приходилось, но привычка отличать благословения от своих «достоинств» осталась на всю жизнь. А символически, в переносном смысле, продолжаю падать довольно часто, но надежды на исправление остается все меньше и меньше…