"Я люблю всех". Воспоминания об архимандрите Павле (Груздеве).
Видя любые проявления гордости, высокомерия, хвастовства, батюшка не принимал их и противился всем своим существом. Он как-то сжимался и, как мне казалось, даже становился меньше ростом.
Всеми способами отец Павел пытался указать человеку на такие грехи. Одному своему родственнику, который приехал к нему в яркой разноцветной рубахе, велел ее снять и бросил в печку, а обескураженному мужчине отдал свою, скромной расцветки.
Людей батюшка постоянно испытывал на смирение. Пришедших даже в первый раз называл «Мишкя, Васькя или Танькя». Это являлось своеобразным тестом. Если человек возмущался или обижался, говорил, что он Михаил Николаевич, да еще с должностью, то теста он не проходил.
Приезжавших женщин старец встречал приветствием: «Эй, бабы!» Одни радостно подходили и общались со старцем, а другие отвечали: «Мы не бабы, мы женщины». Последние получали в ответ: «Ах вы, заразы!»
Если приезжала какая-нибудь женщина по имени Елена, то батюшка говорил ей: «Елена утонула в грехах по колено». Если Анна — «Анна ж...а деревянна», а если отчество у приехавшей было Петровна, то она слышала следующее: «Клавдия (к примеру) Петровна поехала по бревна (за бревнами). Смотрит: не бревна, а курячьи говна».
Меня отец Павел также постоянно смирял. Иной раз за беседой в обществе хочу что-нибудь сказать, а он меня опередит: «Молчи! За умного сойдешь!» Или: «Только Толю не слушайте!»
Были у батюшки и свои приемы. Готовить и есть он любил руками. Если кто-то приезжал к нему, гордясь красивой и дорогой одеждой, то старец погладит по рукаву или по спине этого человека масляными руками — и одежде конец. Не останавливали старца ни чин, ни сан. Помню, в одном богоспасаемом месте происходила трапеза. В центре за столом сидел правящий архиерей, а рядом отец Павел. Звучали заздравные речи и тому подобное. Старец, будучи старым и слабовидящим человеком, ел салат «оливье» и другие кушанья руками.
На владыке была дорогая шелковая ряса, и батюшка, обращаясь к нему, часто трогал рукав этой рясы руками, перепачканными едой. Но владыка, к его чести, принимал это как ни в чем не бывало.
Если на службе, за столом или в других местах отец Павел видел, что кто-то ведет себя горделиво или обижает других, он не порицал и не осуждал их, а словно уходил в непроницаемую оболочку, молился об этом согрешающем человеке и старался вывести ситуацию «во благое».
Иногда было видно, как человека крутит бес, а батюшка начинает что-то рассказывать, не обращая на этого человека внимания, отчего тому становилось как-то не по себе и он успокаивался.
Сам батюшка не гнушался тяжелого и грязного труда. Приехав на свой приход в марте 1960 года, он увидел, что в обеих сторожках переполнены выгребные туалеты. Отец Павел их вычистил и пошел на всенощную. А в течение всего служения он мыл пол, чистил дорожки, стирал и так далее. Кстати сказать, к естественным выделениям брезгливости у старца не было. Удобрение — оно и есть удобрение, а отвратителен - грех.
Старец постоянно повторял: «Гордым Бог противится - смиренным подает благодать»(Иак. 4,6; 1 Пет. 5,5).