Монах Константин. "Из бесед с кавказским пустынником".
Вопрос: Как отличить правильный, спасительный подвиг от подвига прелестного?
Ответ: Это, конечно, может сделать лишь духовно опытный человек – определить, кто какой подвиг проходит. А для себя мы должны усвоить такую истину: подвигов не нужно придумывать. Когда человек приходит к покаянию, он естественно начинает исправлять свою жизнь, его поведение не выдумано, не изобретено, а вынуждено самим образом жизни, борьбой со своими страстями. Такой подвиг сам собой требующийся и разумеющийся. Он не надмевает, не дает человеку повода к самоцену и самовозвышению, а только ведет его по пути покаяния и исправления.
Подвиг же прелестный обычно надуманный и яркий. И что особенно надо подчеркнуть – «великий», но кратковременный: по прошествии времени совсем оставляется. Чередуется он с самоугодием и расслаблением: «Потрудился – можно и отдохнуть! Сделал дело – гуляй смело». Совершил что-то: пост, или бдение, или молитву, или поклонов какое-то количество сделал – всё, теперь он «отдыхает».
Это признаки вредного подвига, ведущего в большей или меньшей степени к обольщению.
Вопрос: Что такое обольщение?
Ответ: Если ответить кратко: когда мы почитаем добром то, что не есть добро. За действие благодати принимаем действие бесовское или наше кровяное разгорячение.
Вопрос: В чем начаток прелести, где ее корень?
Ответ: Как сказал святитель Игнатий Брянчанинов: «В одной ложной мысли заложено все здание прелести, как в зерне – будущее растение». Когда враг всевает нам какую-то ложную мысль («нужно сделать то-то и то-то, так-то и так-то»), и если мы принимаем ее, не сверив со Священным Писанием, советами Святых Отцов или опытного наставника, то можем ошибиться. И тогда идет развитие прельщения.
В середине 70-ых годов приехал в наши места образованный молодой человек К. Он окончил МГУ, работал одним из редакторов журнала «Советская космонавтика», потом обратился к вере и решил пожить в горах как монах. Поскольку равных ему по образованию здесь не было, держался он особняком. Постигал все своим умом и торил в духовной жизни «свой» путь.
Однажды явился ему дух и возвестил: «Это я – не бойся!», после чего начал отвечать на все вопросы и давать вразумления. Когда К. в беседе с нами поведал о своих «озарениях», мы просто ужаснулись, но переубедить его уже не удалось.
Под диавольскую диктовку были написаны «Цветная Псалтирь», «Тетрада», «Пентада», «Гексада», «Вечное Евангелие». Мы их, правда, не читали, поэтому нельзя с точностью сказать, что они из себя представляют. В конце концов, несчастный возомнил себя быть перевоплощенным Иоанном Богословом. Враг довел его до уверенности: «Ничего не бойся, ты не погрешишь, высказывая такие мысли, ты – перевоплощенный Иоанн Богослов». И шел он уже не обинуясь, сломя голову…
Вот насколько опасно доверяться своему уму и надеяться на свои силы.
Спасение наше не сложно, но мудро. Мудрость же эта заключается в том, чтобы усвоить себе, что главный подвиг христианина – каяться истинно, плакать о своих грехах, всеми силами бороться со своими страстями в тех обстоятельствах, в которые поставляет его Господь и исполнять заповеди Христовы в каждом конкретном случае.
Вопрос: Что такое «смирение» и существуют ли какие-либо ориентиры, дающие возможность определить правильность подвига?
Ответ: Как говорят Святые Отцы, смирение в совершенной форме – это благодать Святого Духа, т.е. дух смирен. Но такой дар человек получает лишь в конце своего подвига. Начальное же смирение в основном выражается в самоосуждении. Человек видит себя грешником и сознательно, справедливо-беспристрастно осуждает себя на вечные муки, потому что понимает: если он такие дела совершил, значит, заслуживает вечных мук. И тогда уже, на этом основании, у него возникает желание лишать себя временных наслаждений, поститься, молиться, терпеть разные неприятности, болезни, скорби, напасти и т.д., чтобы страдая таким образом, приклонить Господа на милость.
Однако если человек попостился неделю-две, или повоздерживался от чего-то и затем, как бы вскользь, начинает высказывать (или показывать) это другим, не сохраняя в тайне пред Богом своего делания, то здесь уже обнаруживается прелесть, которая или предшествовала, или последовала данному подвигу. В этом случае, если даже было хорошее начало, положенное на основе покаяния, враг все-таки «подцепил» на крючок гордыни, понуждая к тщеславию, и человек с пути доброго, истинного и спасительного свернул на путь обольщения и погибели (зачастую – сам того не замечая). А если понаблюдать внимательнее, то может быть, эта беда была еще в зародыше: дело «благим» только казалось, и было всеяно дьяволом для большего обольщения.
В другом случае может придти помысел: «Какое делание было у такого-то Святого! И я так буду!» Если такой помысел появился, надо знать, что это враг готовит яму, т.к. подвиг получается надуманный, он не вызван состоянием данного человека, его борьбой со своей страстью.
Ведь, допустим, как Отцы проходили подвиги? Например, Макарий Великий увидел яблоко, сорвал его (в неположенное время) и хотел съесть. Но, увидев действие страсти, раскаялся: «Ведь Адам и Ева пали из-за этого. Ну, все – соблазнился, теперь ты не будешь есть яблок во всю свою жизнь!» Макарий ради своей страсти чревоугодия поставил себя на подвиг воздержания: запретил себе вкушать яблоки до конца жизни. Преподобный не надумал этого подвига – дескать, «не буду есть яблок», а борьба со страстью научила его поступать так. То же можно сказать и о других подвигах Святых Отцов.
Конечно, их делания были исключительные (как, например, другой Макарий не спал двадцать дней), но имеется ввиду сам подход.
Некоторые современные поступают так: допустим, замечают, что одолеваются сластолюбием. Тогда на столе, где кушают, раскладывают конфеты, печенье – все эти сласти лежат на виду, но они к ним не притрагиваются. Однако здесь тоже есть опасность впасть в тщеславие. Самое главное – сохранить свой подвиг в тайне, пред Единым Богом. А высказал – потерял. И мало того, что потерял – дал дырку бесу тщеславия. Оно уже будет тебя надмевать: «Вот, ты так постился! Вот ты так молился!..» Так что нужно быть крайне внимательным и осторожным.
Обобщая сказанное, можно выделить три ориентира, характеризующие Богоугодное делание.
Первый ориентир: Подвиг – не выдуманный, а требуемый совестью для самоисправления. Подвиг – умеренный. Направлен более на внутреннее делание, т.е. внимание к своим чувствам, помыслам, желаниям. Выражается в смирении, самоосуждении, глубоком самоуничижении, покаянной молитве, насколько возможно постоянной. Удаление от поводов к различным наслаждениям, приятным для плоти.
Всё делается ради Христа, ради изглаждения своих прежних греховных привычек и страстей, ради приобретения новых свойств: смирения, терпения, кротости, милосердия и других добродетелей.
Второй ориентир: Терпеливое и смиренное принятие всех посылаемых Промыслом Божиим искушений, скорбей, болезней, поношений, оклеветаний, обид, досаждений, неправд – всего неприятного для нас. Все это ради Христа принимается, с благодарением терпится за прежние свои грехи, без жалоб, что «так меня обидели…», «так мне тяжело…» Подобное можно сказать только духовнику или духовному другу-советнику, но и то без тайного желания, чтобы пожалели, «погладили по головке», а только чтобы получить душеполезный совет и молитвенную помощь. А если пожалуемся «яко человецы» и нас пожалеют и дадут нам человеческое утешение, то в какой-то степени (если не совсем) устранится от нас укрепление и утешение Святого Духа, ибо действует духовный закон «дай кровь – приими Дух».
Терпеливый и благодарный человек самой своей жизнью показывает, что избрал новый путь, по словам Господа: «Внидите сквозе тесные врата». Оставляются широкие врата, через которые «идут мнози», и избираются теснота, скорбь, самоосуждение и терпение всего, что посылается Промыслом Божиим. Такой подвиг Богоугодный и непрелестный, потому что не человек его избрал себе, а Господь устроил Своим Промыслом. Человек же только смиренно просит у Господа помощи и терпения.
Третий ориентир: Подвизающийся не тщеславится, не превозностится и не открывает своего подвига другим, а несет его как свою обязанность, требуемую покаянным житием, которое он избрал проводить до конца своих дней.
Прелесть в покаянии
Вопрос: Покаяние – главное делание всякого христианина. А может ли быть какая-либо прелесть в самом покаянии?
Ответ: Каждая добродетель может быть извращена. Но определить это может только более опытный человек, поэтому новоначальному ни в чем нельзя себе доверяться – даже в таком благом делании, как покаяние. На опыте было замечено, что и в нем может присутствовать прельщение.
Вот человек покаялся – крепко, искренно. Тут подступает враг и начинает убаюкивать, успокаивать: «Ну, всё. Теперь ты очистился, теперь тебя уже не увлекают так прежние страсти. Как ты хорошо покаялся! Как ты хорошо помолился! Как ты хорошо попостился! Как ты… хорошо, хорошо, хорошо…» Ублажает, подхваливает. Потом: «Да надо же немножко и подкрепить свои силы, надо же и отдохнуть, надо же и чуть-чуть расслабиться…»
И когда человек, надмившись похвальбой беса, принимает его советы, тогда со временем начинает грешить. Но бес-обольститель продолжает успокаивать: «Не бойся, не бойся! Ты способен к сильному покаянию, не то что другие – всю жизнь в монашестве, а покаяния своего, фактически, не совершают как должно. А ты видишь, как горячо покаялся? Так что не бойся греха – ты его очистишь многократно своим горячим раскаянием!»
Как одна раба Божия сказала: «Если не согрешишь, так и не покаешься, как должно». Это пагубное мнение сейчас широко распространено. Оно заключает в себе очень большую прелесть. Сказано: «Нет греха непростительного», если даже он велик. Но если человек грешит произвольно, тогда самый «маленький» и «ничтожный» грешок превращается в грех тяжкий и очень трудноизгладимый.
Вопрос: В каком смысле «произвольный»? Как это определить?
Ответ: Произвольный грех бывает тогда, когда человек сознательно попирает свою совесть.
Допустим, приходит дьявольский помысел: «Возьми бутылочку вина, выпей, расслабься немножко, отдохни…» Человек обдумал его и принял. Совесть останавливает: «Нельзя, это же дьявольское прельщение! Воздержание – добродетель, а невоздержание – грех!» Бес: «Не бойся, если этот грешок сделаешь, ты сильнее покаешься!» И обольщенная пожеланием воля, склонившись на это, лукаво мыслит, не слушает внушений совести и попирает ее: «Подумаешь – какой грех! Ну и что… Чего уж там из себя такого «постника» строить!» Человек идет, берет бутылку, выпивает один или с кем-то, а после этого разные бывают последствия…
Вот так совершается произвольный грех невоздержания, избранный и оправданный лукавым мудрованием. Подобным образом пали наши прародители, а мы, к сожалению, не извлекаем из этого себе урока.
И вот, такой человек грешит. Сначала раз-два кается, потом уже не так кается. А потом бес толкает его на больший грех: «Ну, это ничего! После большого греха ты способен принести и большое покаяние, не то что другие…»
Это – очень большое прельщение, и многие попадаются в подобную сеть. Они не могут понять, что произвольный грех есть вторичное распятие в себе Сына Божия. Как писал святитель Феофан: «Или ты не знаешь, что, греша, ты участвуешь в мучении Спасителя?! Избери одно из двух: или распинать снова Христа и гибнуть, или распинаться с Ним и живот вечный наследовать». Тем более, когда мы идем на преступление умышленно, произвольно, обдуманно. Это – смертный грех, хотя он может казаться незначительным.
Вспомнились слова преподобного Нила Мироточивого, где он говорит, что «в последние времена будут думать, что и делатели зла спасаются…» Замечено (как сказал один старый монах), что кто лукавит перед собой и грешит сознательно, и при этом думает: «Я потом покаюсь», – тот часто умирает внезапной смертью.
И вообще, нужно иметь в виду, что если мы начинаем в чем-то оправдываться (даже перед самим собой), значит, там есть произвольный грех. И чем большего он требует оправдания, тем в большей степени он произвольный и пагубный.
Смирение «с черного хода»
Бывает еще другой род прельщения, когда враг вкладывает мысль: «Сделай этот грешок – и ты будешь иметь смиренномудрие. Вот, ты гордый, надменный, самодовольный, а ты сделай так… и хотя этот грешок у тебя самопроизвольный, но зато ты тогда смиришься, и не будешь осуждать других. У тебя будет самоосуждение и смиренномудрие».
У Святых Отцов есть определение, что «произвольно согрешающий никогда не может иметь смиренномудрия». Это очень глубокая и важная мысль. У меня когда-то тоже было такое самообольщение, я думал: «Грешу – зато смиряюсь, считаю себя хуже всех: такой я окаянный!» И… исполняю свои прихоти. А, в конечном счете, когда я прочитал это изречение, – спала дьявольская пелена с глаз, слетела этикетка ложного «смирения» с моего беззакония, и я понял: это – дьявольское обольщение.
Был со мной когда-то такой случай. Поскольку я чревоугодник, враг искусил меня и посмеялся. На Прощенное Воскресенье осталось у меня две банки рыбных консервов. «Пусть, – думаю, – останется на Благовещение и на Пасху». А враг уже под конец трапезы советует: «Да нет, надо тебе подкрепиться на пост, потом Господь пошлет, ты сейчас поешь». Мысленно сопротивляюсь: «Я уже поел почти достаточно. Лучше немного воздержаться» – «Да поешь, ты же еще не наелся, а то возомнишь себя воздержником быть!» Я еще: «Да нет, мол, этого достаточно…» – «Да смирись! Что ты, гордец, смирись и поешь: и подкрепишься телесно, и для души польза будет! Ведь главное – смиренномудрие приобретешь!» На этом я и поймался. «Ладно, ради смирения поем».
Ну, и поел. Назавтра оставлять нельзя, потому что пост уже, надо доедать. Доел. На следующий день желудок вздулся, заболел, и я два дня промучился! Пост, нужно поклоны делать, а я больной! Вот так дьявол «подкрепил» меня телесно и душевно: ни смирения, ни воздержания, ни покаяния – крепко посмеялся.
И таких примеров в жизни бывает много, когда враг внушает помысел «смиренномудрия» и человек, не имеющий бдительности, «клюет» на этот дьявольский крючок. А враг потом смеется: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке! Захотел приобрести смирение с черного хода – получай!..»